Когда в 1860 г. открылись действия музыкального Общества в Москве, то одной из первых забот его учредителей, в особенности Н. Г. Рубинштейна, было устройство классов для преподавания общих начал музыки в простейшей и доступной форме, и еще в том же 1860 г. были открыты классы элементарной теории и хорового пения, преподавателями в которых были Э. Л. Лангер и Г. Форкати; последний, впрочем, вскоре прекратил свои занятия. Эти первоначальные классы не пользовались особенным успехом. При полном отсутствии систематического музыкального образования в тогдашнем московском обществе, господствовавшие среди него представления о музыке не шли далее представления об исполнении музыкальных произведений преимущественно салонного характера, общая же идея музыки, как искусства, объемлющего и объединяющего все формы музыкального творчества, совсем почти отсутствовала. Основанные музыкальным Обществом классы предназначались для распространения в публике основных начал музыки в общем ее смысле, без приложения к каким-либо отдельным частным случаям пения соло или игры на каком-либо инструменте. Как и следовало ожидать, цель подобных классов представлялась для огромного большинства московских любителей музыки смутной и мало понятной, вследствие чего и посещались они мало, да и самый контингент посетителей постоянно сменялся, ибо запроса на такие знания не существовало, и поступившие в классы скоро их покидали, уступая место новым лицам, с которыми повторялось тоже самое. Н. Г. Рубинштейн понимал это совершенно ясно, но в то время музыкальное Общество еще не располагало никакими материальными средствами для сколько-нибудь более широкой постановки дела, а такие классы не требовали ни затрат, ни особенных хлопот, и вместе с тем, хоть и в слабой степени, полагали начало распространению в обществе понятий о систематическом общем музыкальном образовании. Классы помещались в квартире Н. Г. Рубинштейна, жившего тогда на Садовой, у церкви св. Ермолая, в доме Волоцкого. Незабвенный артист, бывший душою начинания, отдавал свой труд и время музыкальному Обществу без всякого вознаграждения и даже квартиру свою представлял в его распоряжение, чтобы только не вводить в расходы новое учреждение. Как видно из отчета за 1860-61 учебный год всех слушателей было около 50, постоянно же посещали классы 25 лиц, и приход по школе показан в сумме 35 р. В том же отчете мы читаем, что при самом начале действий Общества в Москве было предложено открыть при первой возможности школу для обучения на всех инструментах, т.е. консерваторию, но осуществление этого намерения пришлось отложить до более благоприятного времени.

В следующие два года классы развивались понемногу. К элементарному классу теории Э. Л. Лангера в 1861-62 г. присоединился класс пения соло А. Р. Осберга; в 1862-63 г. открылся класс пения соло Б. О. Вальзек (для женских голосов). В 1860-61 г. никакого расхода по музыкальным классам не показано; в 1861-62 г. он составлял сумму 219 р. 40 к.; в 1862-63 расход этот показан вместе с платой за аккомпанемент на спевках хора и составляет всего 297 р. Нужно, впрочем, заметить, что скромные цифры прихода и расхода выводились только для класса элементарной теории; что же касается классов пения Б. О. Вальзек и А. Р. Осберг, то в них плата, вносимая учащимися, целиком шла в вознаграждение руководителей классов; помещение, освещение и прислугу давал, как уже сказано, Н. Г. Рубинштейн.

С осени 1863-64 г. классы Музыкального Общества поставлены были на гораздо более широком основании. К существовавшим уже, прибавились классы скрипки К. А. Кламрота, виолончели Ф. К. Эзера, младшие классы фортепиано Н. Д. Кашкина (женский) и Э. Л. Лангера (мужской), старший класс фортепиано Н. Г. Рубинштейна, взявшего на себя сверх того преподавание гармонии. Всего учащихся в классах было 148, в том числе 94 мужчин и 54 женщин. Общая сумма взносов за обучение достигла 1600 р. и вся поступила в вознаграждение преподавателям, музыкальное же Общество по отчету за этот год истратило 214 р. на наем помещения, отопление, освещение и прислугу. Незначительность цифры расхода объясняется тем, что большинство классов по-прежнему помещалось в квартире Н. Г. Рубинштейна, переехавшего в этом году на Сретенку, в Мясной переулок, д. Буркина. В этом виде классы составляли уже как бы небольшую музыкальную школу, где возможно было уже получить более или менее солидное музыкальное образование по различным специальностям.

В 1864-65 г. помещение классов переведено было на Моховую, дом бывший Воейковой, теперь графа Крейц; здесь же помещалась и квартира Н.  Г. Рубинштейна. Число учащих и учащихся значительно возросло; к прежним фортепианным классам прибавился класс Г. Венявского, только что приехавшего тогда в Москву. Сверх того открылись классы флейты Ф. Ф.  Бюхнера, второй скрипичный класс В. В. Безекирского, трубы Ф. Б. Рихтера и второй (женский) класс элементарной теории Н. Д. Кашкина. В этом году число учащихся уже достигло цифры 229, внесших за обучение около 5000 р., наем помещения для классов, отопление, освещение и прислуга в них обошлись музыкальному Обществу в 1217 р. 45 к. 

В следующем 1865-66 г., последнем перед преобразованием классов в консерваторию, в составе их преподавателей произошли значительные перемены. Гг. Безекирский и Кламрот отказались от преподавания и были заменены гг. Э Минкусом и К. Шрадиком, молодым скрипачом, впоследствии приобретшим большую известность в Германии; прибавился еще фортепианный класс А. Дора. В январе 1866 г. в числе преподавателей является только что курс в петербургской консерватории П. И. Чайковский, которому Н. Г.  Рубинштейн передал класс гармонии. Первоначально на это место был приглашен А. Н. Серов, но громадный успех второй его оперы «Рогнеда» в Петербурге и сравнительно «холодный» прием в Москве заставили его остаться в Петербурге и взять назад свое согласие относительно профессуры в будущей московской консерватории. В последнем году существования классов число учащихся достигло 258.

Классы музыкального Общества в этом виде живо интересовали тогдашних московских любителей музыки. В числе учащихся были лица из различных слоев среднего и высшего общества Москвы. Среди них уже обозначились некоторые выдающиеся таланты и вообще классы пользовались большой популярностью. Уже гораздо раньше некоторым из учащихся в классах пения приходилось выступать публично; так, в симфоническом собрании 1-го декабря 1862 г., удостоенном посещения Их Императорских Величеств покойных Государя Императора и Государыни Императрицы, между прочим учащимися в классе А. Р. Осберга, Плехановой, Раппортом и Шнейдером было с большим успехом исполнено трио из первого акта «Жизни за Царя». Из числа этих трех лиц только г. Раппорт посвятил себя впоследствии артистической карьере и с честью подвизался на всех почти сценах в России, как столичных, так и провинциальных.

Всего большую притягательную силу в классах имел Н. Г. Рубинштейн, пользовавшийся в Москве громадным артистическим авторитетом. До открытия классов он давал хотя и небольшое число частных уроков, с их открытием все жаждавшие его руководительства должны были поступать туда, что дало классам сразу прочное и выдающееся положение. Н. Г. Рубинштейн вел свои педагогические занятия с необыкновенным рвением, служившим примером и образцом для остальных преподавателей. Он очень часто посещал классы всех преподавателей, очень внимательно следил за ходом дела, а нередко ему приходилось быть и невольным слушателем происходящего в классах, ибо его собственный кабинет отделялся от классной комнаты одной дверью, через которую было слышно все. Иногда он выходил из кабинета, заставлял ученика или ученицу переиграть какой-нибудь пассаж, делал свои указания; случалось также, что он приводил в класс приезжих артистов, бывавших у него с визитами, и заставлял учащихся играть при них.

Как уже говорилось раньше, намерение учредить в Москве консерваторию родилось и зрело вместе с ростом московского отделения русского музыкального Общества. Пожертвования, имевшие своим назначением учреждение в Москве высшего музыкального училища, стали поступать с первых же годов существования московского отделения Общества. Начало этим пожертвованиям положил В. И. Якунчиков, внесший 1000 р. За ним следовал П. Н. Ланин и др. Августейшая Покровительница Общества, Великая Княгиня Елена Павловна также пожертвовала 1000 р. Хотя сумма пожертвований в общем была невелика (в отчете 1865-66 значится пожертвованных разными лицами с небольшим 7500 р.), но они свидетельствовали о том интересе, который пробужден был в московском обществе к делу музыкального образования. Всего же более в пользу открытия консерватории говорил успех классов и большое число учившихся в них, что позволило надеяться на значительное число учащихся для будущего учреждения. Вместе с тем успех симфонических собраний Общества постепенно возрастал, и каждый год давал некоторый избыток дохода над расходами; лица, стоявшие тогда во главе Общества, считали возможным обращать эти остатки доходов, в случае надобности, на нужды имеющего открыться высшего музыкального училища. Принимая в соображение все эти обстоятельства, дирекция московского Отделения признала возможным и своевременным преобразовать классы в консерваторию, на что, по ходатайству Ее Императорского Высочества, Августейшей Покровительницы Общества, последовало Высочайшее соизволение 24 декабря 1865 г. 

Зима 1865-66 г. прошла в приготовлениях к открытию консерватории. Директором ее Высокая Покровительница назначила Н. Г. Рубинштейна; главный контингент профессоров и преподавателей был уже готов в преподавателях классов, но многих пришлось пригласить вновь. Из числа этих лиц некоторые были первоклассными артистическими знаменитостями, как например, Ф. Лауб и Б. Коссман.

Фердинанд Лауб (1832-1875) родился в Праге, учился у Мильднера в тамошней же консерватории, был концертмейстером в Веймаре, потом в придворном оркестре в Берлине. Оставив последнее место, Лауб концертировал и был, между прочим, в сезон 1864-65 г. приглашен музыкальным Обществом в Москву, где принял участие в одном симфоническом и трех квартетных собраниях с небывалым почти успехом, что и побудило дирекцию Общества тогда же еще начать с ним предварительные переговоры о приглашении его профессором в будущую Коснерваторию. Ф. Лауб был одним из величайших скрипачей виртуозов, мощностью тона едва ли не превосходивший их всех. Он был в одинаковой степени замечателен, как солист и квартетист. Слышавшие его конечно никогда не забудут исполнения Бетховенского или Бруховского концертов, или g-moll’ного квинтета Моцарта, квартетов Бетховена и Шумана, или Крейцеровой сонаты, которую они с Н. Г. Рубинштейном играли так, как вероятно не играла никакая другая пара виртуозов. Лауб оставался профессором московской консерватории до своей преждевременной смерти, постигшей его 5 марта 1875 г. в Тироле, близ Бадена. Бернгард Коссман, родился в 1822 г., был учеником Т. Миллера и Куммера. После блестящей виртуозной карьеры, начавшейся около 1840 г., во время которой он жил попеременно в Париже, Лондоне, Лейпциге и Веймаре, когда там во главе оркестра стоял Лист, г. Коссман принял место профессора московской консерватории, в которой оставался до конца 1869-70 учебного года, потом жил в Баден-Бадене до 1878 г., а с того времени состоит профессором консерватории во Франкфурте. Г. Коссман, как и Лауб, одинаково был превосходен как в концертной, так и в камерной музыке.

Что касается фортепиано то, кроме Н. Рубинштейна, в классах Музыкального Общества в числе преподавателей были такие замечательные пианисты, как Иосиф Венявский и Антон Дор. Первый из них родился в мае 1837 г. в Люблине, а с 1847 г. поступил в парижскую консерваторию, где был учеником Циммермана, Алькана и главным образом Мармонтеля; позднее он еще занимался некоторое время у Листа в Веймаре. В московской консерватории он пробыл профессором всего несколько месяцев. В настоящее время, после нескольких лет профессуры в Брюссельской консерватории, он концертирует в различных городах Европы.

А Дор, род. 8 июня 1833 г в Вене, учился фортепианной игре у знаменитого К. Черни и теории музыки у Зехтера. Начал свою виртуозную карьеру в 1850 г. В 1859 г. он поселился в Москве и прожил в ней до 1868 г., а в этом последнем году перешел из московской профессором в венскую консерваторию, где и остается до настоящего времени.

Кроме этих лиц в состав профессоров по фортепианному классу был приглашен А. И. Дюбюк, пользовавшийся в Москве и России огромной популярностью, в особенности как композитор романсов и салонных пьес для фортепиано, а также и как педагог.

Александр Иванович Дюбюк, род. В Москве 20 февраля 1812 г., учился у Фильда и с юных лет посвятил себя преподаванию фортепиано и композиции. Будучи превосходным пианистом фильдовской школы, он никогда почти не выступал в концертах и потому с его замечательным виртуозным талантом знакомы только те, кому удавалось его услышать в тесных частных кружках. Поступил профессором в московскую консерваторию в 1866 г. и оставался в ней до 1872 г., когда по болезни вышел в отставку.

Профессорами классов пения были приглашены, кроме Б. О. Вальзек и А. Р. Осберга, А. Д. Александрова-Кочетова, В. Н. Кашперов и И. Я. Сетов. Александра Дормидонтовна Александрова родилась в Берлине и там получила свое музыкальное образование. Выйдя замуж и вскоре потом овдовев, А. Д.  совершенно отдалась артистической деятельности, поступила на сцену московской Большого театра, одним из лучших украшений которого она была много лет, – и вместе с тем в качестве профессора консерватории начала свои педагогические занятия.

Берта Вальзек родилась в Кельне, получила свое артистическое образование в Париже и там же на сцене большой оперы дебютировала с большим успехом, но вскоре оставила сцену и переселилась в Москву.

Владимир Николаевич Кашперов учился теории музыки в Берлине у Дена в конце 50-х годов и пользовался дружеским расположением М. И. Глинки. Потом он переселился в Италию, где им на различных сценах поставлено несколько опер; вместе с тем он занимался изучением пения под руководством знаменитейших итальянских профессоров. По возвращении в Россию им были поставлены на сцену две оперы: «Гроза» (1866) и «Тарас Бульба» (1868).

А. Р. Осберг учился в Италии и, главным образом, в Париже; поселившись в 1859 г. в Москве, он сначала принимал участие во многих концертах с большим успехом, потом посвятил себя преподаванию. Умер в 1869 г. 

И. Я. Сетов своим появлением, около 1860 г. на сцене петербургской оперы произвел весьма большое впечатление, и благодаря, главным образом, его таланту и сценическому мастерству, спектакли русской оперы стали возбуждать общий и горячий интерес у публики. С 1866 г. И. Я.  перешел на московскую сцену и, вместе с тем, сделался профессором консерватории.

Профессорами по классам духовых инструментов были приглашены артисты Императорских театров: Ф. Ф. Бюхнер (флейта), Э. К.  Медер (гобой), В. Гут (кларнет), М. Бартольд (валторна), Ф. Б. Рихтер (труба).

Профессором Истории церковного пения в России был приглашен протоиерей Д. В. Разумовский, создавший эту отрасль музыкальной науки, не существовавшую до него. Будучи страстным любителем музыки вообще, а русской церковной в особенности, он собирал в течение долгих лет материалы и приступил, наконец, к большому сочинению по истории церковного пения. Обширная образованность, большой критический ум и страстная преданность делу помогли ему составить его книгу «История церковного пения в России», вышедшую в свет в 1866 г. и прославившую его имя по всей России. Кафедра Истории церковного пения была впервые основана при московской консерватории и остается до сих пор единственной в России.

Преподавателями младших классов фортепиано, носившими звание адъюнктов, были: К. К. Вебер, Вильшау, Зандер и Э. Л. Лангер. Последний родился в Москве в 1836 г. Первоначальное музыкальное образование получил под руководством своего отца, известного в свое время фортепианного педагога, потом поступил в Лейпцигскую консерваторию, где был учеником Венцеля и Мошелеса, а по теории – Гауптмана. По возвращении в Москву нередко и с большим успехом выступал в различных концертах. Он принимал деятельное участие в делах музыкального Общества в качестве сотрудника дирекции, члена совещательной комиссии и первого преподавателя в его классах.

Профессорами элементарной теории были тот же Э. Л. Лангер и Н. Д. Кашкин, последний, кроме того, был и преподавателем по обязательному классу фортепиано. Профессором по классу гармонии был П. И. Чайковский, имевший в первые годы также классы элементарной теории. С января 1867 г. преподавателем элементарной теории сделался также и Г. А. Ларош.

Профессором эстетики и мифологии был К. К.  Герц, экстраординарный профессор московского университета, известный многими трудами по истории искусств. К. К. Герц был в то же время инспектором научных классов консерватории.

Курс научных предметов делился на четыре класса. Преподавателями в них были: Д. В. Разумовский (Закон Божий), М. Е. Скворцов (русский язык), В. Д. Соколов (немецкий язык), С. И. Зернов (математика), И. В. Релицкий (география) и А. П. Шереметевский (история).

Инспектором консерватории был назначен артист Императорских театров К. К. Альбрехт, бывший ближайшим сотрудником Н. Г. Рубинштейна во всех делах русского музыкального Общества в Москве с самого его возникновения. Сложность обязанностей, принятых на себя К. К. Альбрехтом, по должности инспектора, заставили его выйти в отставку из оркестра театра и посвятить себя исключительно делам музыкального Общества и консерватории.

Преподавание в классах фортепиано и скрипки было разделено между профессорами и адъюнктами. Профессоров фортепиано было, как мы видели, четыре и два профессора скрипки: гг. Лауб и Л. Ф. Минкус. Каждый из этих профессоров по соглашению с директором консерватории избирал себе адъюнкта; тогдашний полный курс консерватории полагался шестилетний, из них первые три года учащийся находился у адъюнкта, а на четвертый переходил к профессору. Каждый из профессоров должен был руководить преподаванием своего адъюнкта. Учащиеся при поступлении сами избирали себе класс одного из профессоров и поступали к его адъюнкту, если имели не вполне хорошую подготовку. Оба профессора скрипки имело одного общего адъюнкта, г. Шрадика. Что касается профессоров фортепиано, то И. Венявский имел адъюнктом К. Вильшау, А. Дор – К. Вебера, А. Дюбюк – Зандера и Н. Рубинштейн – Э. Лангера. В классах пения и всех остальных инструментов учащиеся проходили весь курс своей специальности под руководством одного и того же профессора.

Помещение для консерватории было нанято на углу Воздвиженки и проезда Арбатских ворот, в доме баронессы Черкасовой, принадлежащем теперь г. Арманд. Приемные экзамены начались в августе, самое же торжество открытия консерватории происходило 1 сентября 1866 г. Началось оно по обычаю молебствием, совершенным преосвященным Игнатием, епископом Можайским. В 4 часа в здании консерватории происходил обед, на который были приглашены профессора и преподаватели консерватории, а также некоторые лица, особенно сочувствовавшие успехам музыкального дела в России. Обед прошел очень оживленно; предлагались тосты, говорились речи. Первым говорил один из членов дирекции музыкального Общества П. Н. Ланин, после него князь Н. П. Трубецкой, Н.  Г. Рубинштейн, П. И. Чайковский, В. А. Кологривов, князь В. Ф. Одоевский и Ф. Лауб. По окончании обеда присутствовавшие на нем не расходились, у многих явилось желание ознаменовать музыкой открытие высшего музыкального училища, и почин в этом отношении сделал П. И. Чайковский, сыгравший на фортепиано увертюру «Руслана и Людмилы» Глинки, для того, чтобы во вновь открытой консерватории первыми звуками было бы произведение гениального родоначальника русской школы. После того, по просьбе всех присутствовавших, Н. Г. Рубинштейн сыграл с г. Коссманом сонату Бетховена A-dur для фортепиано с виолончелью. Вновь приглашенного виолончелиста в Москве тогда еще никто не слышал, поэтому исполнение сонаты имело особенный интерес; Коссман привел в полный восторг свою хотя и немногочисленную, но избранную публику, превосходным тоном и законченностью стиля исполнения. Затем гг. Венявский, Лауб и Коссман сыграли еще трио D-dur Бетховена ор. 70. Так совершилось артистическое посвящение нового учреждения и нужно сказать, что лучшего трудно было придумать.