От редакторов-­составителей 5

А. С. Соколов Функциональный подход в отечественном учении о музыкальной форме 10

Т. В. Цареградская Направление «энергетизма» в контексте музыкознания ХХ века  23

И. П. Сусидко О конструктивно-­процессуальных соотношениях в музыкальной форме: аналитическая концепция Р. Н. Берберова  37

В. Н. Холопова Борис Владимирович Асафьев: идеи на века 47

Н. Ю. Афонина Концепция музыкального ритма в трудах Е. А. Ручьевской  63

А. У. Лердал Генеративная теория музыки в свете традиций Шенкера и Римана 78

А. А. Амрахова Отечественная теория жанра в свете современных гуманитарных методологий 110

Л. Л. Гервер Техника инганно: опыт классификации 124

Дж. Сангвинетти Загадка на ровном месте: партименти и их значение в музыкальной теории XVIII века 148

Ю. В. Москвина Понятие «imitatio» в свете аутентичной и современной терминологии 160

Н. В. Гурьева, О. В. Тюрина Древнерусская певческая терминология в спецкурсе «История русской музыки XI–XVIII веков» в Московской консерватории 171

Г. В. Григорьева Метафорическая терминология в отечественной методологии целостного анализа  189

Е. И. Чигарева Термины-­омонимы в музыкальной и филологической науке 196

А. С. Соколов К проблеме логических дефиниций понятия «музыкальная форма» 205

О. В. Лосева Ложная реприза: к истории термина и приема 217

Г. Данузер «Нюрнбергские мейстерзингеры» — художественный космос метадрамы 237

Ю. С. Векслер О двух венских школах двенадцатитоновой техники: Шёнберг vs Хауэр 268

И. Стоянова О переосмыслении музыки, музыковедения и эстетики в парижском IRCAM 283

Т. И. Науменко Направления музыкальной науки в России: на материале диссертаций 1930–2000‑х годов 298

В. Р. Дулат-­Алеев Современная теория музыки: проблемы и перспективы дисциплинарной матрицы 313

М. В. Карасёва Этническое сольфеджио цифрового века 322

Сведения об авторах 351

Общество теории музыки (ОТМ) учреждено в 2011 году. За время существования им была проделана колоссальная работа. Каждые два года (начиная с 2013‑го) проводятся конгрессы ОТМ, и это не просто интеллектуальные события в жизни каждого музыковеда, но настоящие вехи, структурирующие развитие музыкальной науки в целом¹ . На них обсуждаются самые злободневные для теории музыки проблемы: о специфике музыкальной науки и ее методологии, о месте музыковедения в системе гуманитарных дисциплин, о методических разработках и новациях в области преподавания.

Официальный «рупор» Общества — сетевой «Журнал ОТМ» (www.journal-otmroo.ru), на страницах которого публикуются материалы конгрессов. Это единственное российское издание, специально посвященное теории музыки — важнейшей сфере музыкознания, представленной разными направлениями и школами. Но основная задача журнала состоит не только в том, чтобы информировать академический мир о важнейших тенденциях развития этой отрасли. Можно сказать, что регулярно проводимые «круглые столы» по обсуждению злободневных проблем современной музыкальной культуры формируют саму исследовательскую стратегию отечественного музыковедения² .

В настоящий сборник «Теория музыки: история, реальность, перспективы» включены избранные статьи участников прошедших конгрессов, ранее опубликованные «Журналом ОТМ». Концептуальная цель предлагаемого издания — показать единое научное поле современного музыкознания. Железный занавес, идеологические разночтения — всё это было, но не повлияло фатальным образом на поступательный ход развития отечественной музыкальной науки. Материалы конгрессов убедительно показывают: между западным и отечественным музыкознанием нет непреодолимой границы. Ученых интересуют одни и те же проблемы, иногда — под иным ракурсом видения. И это только обогащает науку.

Что же изменилось за 13 лет функционирования Общества теории музыки? Пропали препоны, отделяющие разные отсеки единой науки. Выяснилось, что они мнимые. Доказательством тому служат основные приемы организации дискурса данного сборника: большинство его статей сопоставлены как оппозиции нескольких взглядов на одну и ту же проблему или образуют кластер взаимодополняющих текстов. Каждая такая группа несомненно проясняет структуру знания по тем или иным вопросам теории музыки.

Сборник открывается блоком статей, в которых с разной степенью абстрагирования (в разновеликом масштабе) рассмотрены некоторые важнейшие теории музыкальной формы ХХ столетия.

А. С. Соколов останавливается на так называемом функциональном подходе — одном из ведущих научных направлений в современном учении о музыкальной форме в России. Его история ведет свое начало от работ западноевропейских музыковедов XIX — первой половины XX века, чьи идеи получили значительное распространение в нашей стране (А. Б. Маркс, Х. Риман, Э. Курт). В статье детально прослежена эволюция функционального подхода в трудах российских ученых — Б. В. Асафьева, И. В. Способина, Л. А. Мазеля, В. А. Цуккермана, В. П. Бобровского, Е. В. Назайкинского, В. В. Медушевского, А. П. Милки.

Т. В. Цареградская освещает широко известное направление «энергетизма» в контексте музыкознания ХХ века. Возникшее в трудах немецкоязычных теоретиков (А. Хальма, Э. Курта, А. Шеринга), оно оказало воздействие на отечественную теорию и практику музыкального анализа благодаря трудам Б. В. Асафьева. Сравнивая энергетизм с другими аналитическими методами ХХ века, автор не только обнаруживает его концептуальное сходство с шенкеровским анализом, но и создает то, что можно было бы назвать типологией аналитических методов в музыковедении.

Близка этой тематике статья И. П. Сусидко, раскрывающая аналитическую концепцию педагога и музыковеда Р. Н. Берберова, преподававшего в Институте имени Гнесиных в 1950–1980‑е годы. Ключевые категории теоретической системы Асафьева — «форма-­процесс» и «форма-­кристалл» — получили у Берберова оригинальную трактовку. Новизна его подхода состояла в том, что он связал типы изложения с логическими функциями, а соотношение динамики и статики рассматривал как системное качество музыкальной формы на всех ее уровнях — от мотива до целостной композиции.

В. Н. Холопова останавливается на понятии «музыкальной семантики» (приписывая заслугу его открытия Асафьеву) в историческом контексте и в приложении к современному музыкальному мышлению (на примере творчества современных композиторов). Использованная в психологической трактовке асафьевская триада i: m: t ложится в основу описания современных музыкальных форм. Автор статьи применяет категории, относящиеся к восприятию (установка, инерция, ожидание, погашение энергии и т. д.).

В статье Н. Ю. Афониной, посвященной вопросам ритма в му­зыкально-­теоретическом наследии Е. А. Ручьевской, сама проблематика словно по крупицам собрана из работ выдающегося музыковеда ленинградской школы. Ритм рассматривается сквозь призму временно́й организации музыки: это и ритмические следствия феномена события, и концепция драматургической значимости соотношения внутреннего и внешнего музыкального времени-­действия в опере.

Следующую пару статей следовало бы объединить общим крылом когнитивизма, но они демонстрируют совершенно разный подход к проблеме когниции в музыке. А. У. Лердал, классик когнитивного музыковедения в США, вновь обращается к им же (совместно с Р. Джекендоффом) созданной «генеративной теории тональной музыки». Напомним, что в одноименной книге теория музыкальной когниции рассматривается в аспекте идей генеративной лингвистики³. В предлагаемой вниманию читателя статье основные положения когнитивного музыкознания сравниваются с теориями Г. Шенкера и Х. Римана. А. А. Амрахова освещает отечественную теорию жанра сквозь призму современных гуманитарных методологий, доказывая, что важнейшие положения трудов А. А. Альшванга, А. Н. Сохора, Е. В. Назайкинского, М. Г. Арановского (обобщение через жанр, жанровый стиль, семантический инвариант, жанровый модус) во многом предвосхитили положения современной когнитивной поэтики.

Отдельный блок образуют исследования о старинной музыке. Теоретическому осмыслению двух практик, распространенных в западноевропейской музыке XVI–XVIII веков, посвящены работы Дж. Сангвинетти и Л. Л. Гервер. Первая вводит читателя в мир партименто — специальной системы нотной записи для клавишных инструментов, применявшейся преимущественно для обучающих целей. Вторая — в сферу инганно: речь идет об изменениях контура полифонической темы (в ричеркарах, фантазиях и других жанрах конца ХVI — начала XVII веков), в то время как названия ее гексахордовых слогов остаются неизменными. Автор предлагает собственную типологию инганно.

К ним примыкает и работа Ю. В. Москвиной, в центре внимания которой — различные смысловые оттенки ренессансного понятия «imitatio», история его возникновения и бытования. Автор исследует проблему сходства и различия в толковании понятий «фуга» и «имитация» в трактатах XV–XIX веков.

О восточнохристианской певческой традиции идет речь в панорамном обзоре Н. В. Гурьевой и О. В. Тюриной.

Далее следует кластер исследований, посвященных терминологии. И это не случайно: умение вводить термины и оперировать ими — прерогатива любой науки. В музыкознании эта проблема также многоаспектна. Терминология важна и в решении вопросов методологии: например, Г. В. Григорьева, рассуждая о методе целостного анализа В. А. Цуккермана, подчеркивает роль терминов-­метафор в интерпретации смыслового поля музыкальных произведений.

Тот же методологический характер носит статья Е. И. Чигаревой, в которой сравнивается музыкальная и литературная терминология, одинаковая по звучанию, но разная по значению. Омонимия терминов показана на уровне строения музыкальной и литературной речи (мотив, фраза, предложение, период и т. д.).

Проблематика музыкального формообразования в аспекте терминологии представлена в статьях А. С. Соколова и О. В. Лосевой. Понятия «музыкальная форма» (А. С. Соколов) и «ложная реприза» (О. В. Лосева) раскрываются в различных культурно-­исторических системах и научных парадигмах.

После этого вниманию читателя предложены материалы с историческим уклоном. Г. Данузер, анализируя «Нюрнбергских мейстерзингеров» Вагнера, прибегает к герменевтическому методу, используя понятие метатекста и филигранно вводя его в свою интерпретацию смыслового контекста произведения. Ю. С. Векслер (в размышлениях о двух венских школах двенадцатитоновой техники) и И. Стоянова (в разговоре о парижском ИРКАМе) также демонстрируют актуальный подход к теоретическим проблемам с соблюдением принципа историзма, когда сложнейшие вопросы приобретают новую жизнь в культурно-­историческом контексте, несущем в себе не колоритный антураж, а огромного заряда объяснительную силу.

Следующий мини-блок составляют статьи Т. И. Науменко и В. Р. Дулат-­Алеева, дополняющие друг друга как ретро- и перспектива: обе они посвящены судьбам отечественного музыкознания, но первая обращена от прошлого к настоящему, другая — устремлена в будущее. Т. И. Науменко затрагивает историю такого специфического научного жанра, как музыковедческая диссертация в широких хронологических рамках — от 1930‑х до 2000‑х годов. Историческая ретроспектива позволила показать динамику научных интересов российских соискателей — от русской музыки XIX века, представленной в подавляющем большинстве диссертаций вплоть до конца 1950‑х, до разветвленной проблематики современных исследований. В. Р. Дулат-Алеев освещает взаимовлияние образовательных институтов и методологических принципов в отечественной музыкальной науке и формулирует некоторые предложения по организационной и дисциплинарной стратегии музыкознания в России.

Далеко не случайно сборник завершается аналитическим обзором М. В. Карасёвой об «электронной составляющей» современного преподавания сольфеджио. Это своего рода демонстрация ориентированности российских педагогов-теоретиков на всё новое.

Думается, что материалы конгрессов Общества теории музыки, публикуемые в «Журнале ОТМ», представляют собой незаменимое подспорье в деятельности музыковедов, так как вводят в исследовательское поле широкий круг проблем и новаций, которыми живет академическое сообщество.

В науке существует понятие парадигмы как особого способа организации знаний и концептуального видения. Широко бытует метафора о парадигме как оптическом приборе, сквозь который мы смотрим на то или иное явление, ведь множество теорий постоянно синтезируются в единую научную картину мира. Настройка на такой «оптический прибор», а точнее, вовлеченность отечественного музыкознания в общемировой процесс развития музыкальной науки — цель и, уже сейчас можно сказать, промежуточный итог деятельности Общества теории музыки в России.

А. А. Амрахова, К. В. Зенкин

---

¹ Первый конгресс ОТМ «Теория музыки — многоотраслевая современная наука. Инновации и дискуссионные проблемы» состоялся в Санкт-­Петербурге (с 30 сентября по 2 октября 2013 года). Второй — «Школы и направления в музыкальной науке, исполнительском и композиторском творчестве» — в Москве (26–29 сентября 2015 года). Третий — также в Москве (25–29 сентября 2017 года); он назывался «Революции в истории музыкальной культуры» (к столетию революции 1917 года). Четвертый — «Термины, понятия и категории в музыковедении» — состоялся 2–5 октября 2019 года в Казани. Хронологическое «окно», образовавшееся в начале 2020‑х годов, объясняется проведением в Москве Х Конгресса по музыкальному анализу (10th European Music Analysis Conference — EuroMAC, 20–24 сентября 2021 года), в организации которого самое непосредственное участие приняло Общество теории музыки.

² Своеобразным итогом (хочется надеяться — промежуточным) совместной деятельности Общества теории музыки, «Журнала ОТМ» и Научно-­аналитического отдела Московской государственной консерватории, курирующего деятельность журнала, стало издание: Современная музыка: вглядываясь в себя: сборник статей и материалов / ред.-сост. А. А. Амрахова. М.: НИЦ «Московская консерватория», 2023.

³ См.: Lerdahl F., Jackendoff R. A Generative Theory of Tonal Music. Cambridge, MA: MIT Press, 1983.